Давно не обновлял свой аккаунт на ФантЛабе и решил исправить энто дело.

выкладываю интервью с Олдями, которое делал для своей газеты по случаю сдачи в издательство новой книги "Сильные" (вернее, первого тома дилогии). Книга написана по мотивам якутских мифов, отсюда, учитывая географию проживания, и дополнительный интерес. Первая часть интервью, собственно, с якутским колоритом, а дальше — как бог на душу положил.

НОВОЕ ЗВУЧАНИЕ ОЛОНХО

— Как при выборе сюжета для новой книги выбор пал на якутскую мифологию? Какое стечение обстоятельств привело к этому?

— Мы издавна увлекаемся мифами и эпосами, полагая их основой человеческой культуры, а мифологическое мышление — главным способом восприятия действительности, от седых времен по сей день. На книжных полках еще в школьные годы поселились бурятский «Гэсэр», кыргызский «Манас», «Библиотека» Аполлодора, «Давид Сасунский» и, конечно же, «Нюргун Боотур Стремительный» 1975 года издания в переводе Державина, с превосходными иллюстрациями и примечаниями. Нам всегда хотелось положить «Нюргуна» в основу своей книги, потому что нас привлекала сложность взаимоотношений персонажей, некая могучая первобытность их действий, страстность и неистовость. Но банальный пересказ эпоса современным языком — это не то, чего бы нам хотелось. Мы искали подоплеку, современный конфликт, где якутский эпос стал бы холстом для картины с особым, отдельным, нынешним содержанием. И тут нам попалась на глаза теория времени академика Николая Козырева, астрофизика, далеко опередившего свою эпоху. Она гласит, что время — величина, имеющая направление и энергию. Время переносит энергию со скоростью большей, чем скорость света, оно может вмешиваться в события, изменяя степень их энергетичности. По Козыреву, небесные тела — «машины», перерабатывающие время в энергию. Время как топливо для звезд, «зеркала Козырева», наше ближайшее будущее и якутское далекое прошлое — все это внезапно соединилось с биографией Юрюна Уолана — Белого Юноши — брата знаменитого Нюргуна.

— То есть главный герой не Нюргун Боотур?

— Главным героем нашего романа стал Юрюн. Мальчишка-богатырь, простак и честняга, на собственной шкуре выясняет, что мир — простите, Трехмирье! — устроен сложнее, а главное, куда менее справедливо, чем ему казалось вначале. Шкура ребенка становится дубленой, а судьба — заковыристой. Главной сложностью для нас было написать детскую недетскую книгу. Детскую — потому что вначале повествование идет от лица мальчика, выросшего в первобытных, хотя и относительно комфортных условиях. Недетскую — потому что речь идет о вещах взрослых, не доступных его пониманию. Опять же, в историю периодически вторгается другой комментатор — мальчик вырос, стал большим, история закончилась. Вот он и комментирует свою биографию, превращая события в воспоминания. Первую книгу составили две части: «Где брат твой, Юрюн?» и «Сторож брату своему». Над книгой второй мы сейчас работаем.

— Я знаю, что Олди с огромным тщанием относятся к рабочему материалу. К примеру, книги из ахейского цикла (по мифам Древней Эллады) удивляли обилием деталей и мелочей. Как много литературы по якутской мифологии пришлось перелопатить? Были ли у вас консультанты?

— Консультантов не было. Поэтому пришлось поработать вдвойне. Традиционные еда и питье, одежда и оружие, детские игры и взрослые развлечения — собрали массу материалов, до которых сумели дотянуться. Разумеется, мы не этнографы, и какие-то промахи наверняка допустили. Но и художественная достоверность романа не сводится к простому энциклопедическому соответствию. Например, нам пришлось кое-где поработать с именами собственными, убирая удвоение гласных или заменяя «ы» на «и», иначе для русскоязычного читателя имя смотрелось бы неестественно и крайне тяжеловесно. Но ко всем изменениям мы старались подойти бережно, с уважением к первооснове. Насколько это получилось, судить читателю.

— В Якутии эпос олонхо является не просто историческим наследием, но имеет культовый, даже где-то сакральный статус. Это отношение к эпосу еще больше усилилось после признания его ЮНЕСКО нематериальным достоянием человечества... Как думаете, прочтение олонхо «от Олди» не вызовет ли «разрыва шаблонов» у такой аудитории?

— Наверняка вызовет, и это хорошо. Так же рвались шаблоны после наших книг, основанных на «Махабхарате» или мифах Древней Греции. Фантастика позволяет взглянуть на проблему с неожиданной стороны. Художественная литература основана на вымысле. А если кому-то нужно точное соответствие эпическому материалу или академический разбор эпоса — он может обратиться к научным трудам.

Мы всегда пишем о дне сегодняшнем. Именно поэтому мы часто обращаемся к эпическому или историческому материалу, выстраивая связь времен.

— Знакомы ли вы с романом-олонхо «Земля удаганок» якутской писательницы Ариадны Борисовой? Если да — что о нем думаете?

— Да, знакомы. Очень интересная книга. На наш скромный взгляд, у нее всего один недостаток — избыток этнографического материала. Он превращает художественное произведение в филиал энциклопедии, и это усложняет темпоритм романа, частично вредит эмоциональному восприятию книги. В остальном — большая, сложная, прекрасная работа.

ОБ УКРАИНЕ, РОССИИ, ФАШИЗМЕ И ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЕ

— Вы — украинские писатели, которые пишут на русском языке и очень любимы аудиторией. Но не приходилось ли на себе испытывать последствия сегодняшних политических событий — из-за испорченных, если не сказать, разрушенных отношений между двумя государствами?

— Как писатели — нет, не испытываем. Дома нас никто не ущемляет за книги на русском языке. Напротив, не так давно в Киеве нам вручили почетный знак «Золотий письменник України» («Золотой писатель Украины»). Нас приглашают выступать, зовут на фестивали и творческие встречи.

А просто как люди мы глубоко огорчены сложившейся ситуацией. И речь здесь идет не только о двух соседних государствах, а о мировом развале, распаде, кардинальной перестройке социума. Разумеется, мы предпочли бы жить в мирное время, в эпоху сотрудничества и равноправия. Объединившись, человечество осуществило бы самые смелые фантастические мечты. Но процессы геополитики — это лавина, которая сходит с горы вне зависимости от нашого желания.

— Как вы относитесь к пропаганде в средствах массовой информации? Все ли можно оправдать состоянием «информационной войны»?

— Один из нас, а конкретно Олег Ладыженский, — дипломированный пропагандист. Олег закончил вуз, который в СССР шел по разряду идеологических. Режиссерское отделение располагалось на факультете культурно-про­светительной работы. Если кто не в курсе, чем занималась КПР, можем напомнить — прямо из методички тех лет:

цитата

* Организация и методика агитационно-пропагандистской работы.

* Агитационно-пропагандистская работа как особый вид социально-педагогической деятельности.

* Социально-психологические особенности агитационно-пропагандистской деятельности.

* Организация и методика информационно-пропагандистской деятельности.

* Организация и методика процесса формирования общественного мнения.

* Комплексные формы агитационно-пропагандистской работы.

— Понимаете, мало кто задумывается о разнице между агитацией и пропагандой. А разница тут кроется в главном — в поставленных целях. Пропаганда своей целью ставит формирование общественного мнения. Агитация — провоцирование общества на какие-то действия.

Если после нашего выступления вы поняли, что ваш сосед — мерзавец, это была пропаганда. Если после нашего выступления вы пошли жечь дом соседа и насиловать его жену — это была агитация.

Сознательно или случайно, нынешняя пропаганда, кто бы ей ни занимался, — на три четверти агитация. Это оправдать нельзя. Неврозы с психозами, которые мы наблюдаем, связаны именно с этой подменой. Невозможно сохранить душевное равновесие, если тебя ежедневно, ежеминутно подталкивают к действиям — агрессивным, противоправным, людоедским, — а из всех действий у тебя в наличии Интернет да клавиатура. Человек срывается с места и совершает безумные поступки или, оставаясь на месте, сходит с ума.

Поэтому гигиена ума в нынешних условиях — обязательная часть действий человека, желающего остаться в здравом уме. Как это делать? Ну, хотя бы попробуйте не реагировать на новости сразу. Обождите неделю и узнаете, что почти все — не информация, а снаряды информационной войны, будь она проклята.

— Российский фэндом оказался, на удивление, политизирован. Писатель Лукьяненко превратился в негласного вождя пророссийских «имперцев», писатель Круз терпеть не может «режим Путина», но помогает финансировать отряды ополчения, писатель Березин и вовсе воюет на Донбассе, а писатель Валетов стал записным солдатом информационной войны на стороне Украины... Писатель Олди хранит нордическое спокойствие. Это осторожность или позиция?

— Свои взгляды мы проявляем в поступках, действиях, книгах. Это мы полагаем вполне достаточным. Интернет-баталии нам неинтересны. Что же до гражданской позиции, то позвольте ответить стихо­творением:

Я живу, где жил все эти годы,

Не сменил ни адрес, ни гражданство,

Здесь отец и мать, и дед, и бабка

Жили, здесь мой внук играет в прятки.

А они кричат: «Давай позицию!

Где твоя гражданская позиция?»

Я живу с женой, как в старой сказке,

Тридцать лет, а к ним еще три года,

Если кто с мечом придет к нам в гости,

В следующий раз придет с бутылкой.

А они кричат: «Давай позицию!

Излагай яснее, нам не внятно!»

Я пишу те книги, что и раньше,

Говорю в них то же, что и раньше:

Одиссей стремится на Итаку,

Насреддин смеется над эмиром.

А они кричат: «Давай позицию!

Говори погромче, нам не слышно!»

Будьте же здоровы, идиоты,

Счастья вам, слепые и глухие,

Пусть Господь в делах вам помогает,

А не то наделаете дел вы...

— Что вы думаете о внезапной популярности, которую получила в русской речи фашистская лексика: «национал-предатель», «пятая колонна»?

— Идеологического противника следует расчеловечить, вывести за скобки. Тогда его проще убивать, оскорблять, бросать за решетку. А что лучше сделает это, как не обвинение в фашизме? Назови оппонента фашистом, и вот ты уже не диванный воин с банкой пива в руке, а герой, штурмующий рейхстаг. Не так давно нам пришлось объяснять аудитории, что патриот — это человек, любящий Отечество, а не человек, любящий Отечество так, как это нравится лично тебе или действующей власти. Выяснилось, что большинство этого не понимает и даже не представляет, что любить Отечество можно по-разному, и судьбы ему желать можно тоже разной.

Когда же выходишь за рамки ярлыков, то принимаешь мир таким, какой он есть, во всем много­образии. Например, прошлой осенью, в филармонии Ивано-Франковска, в самом, считай, центре Галичины, мы слушали академический ансамбль «Harmonianobile». Худрук, она же первая скрипка — Наталья Мандрыка (Украина). Дирижер — Стивен Еллери (Великобритания). Кларнетист — Кшиштоф Гжибовски (Польша). И прекрасней всего была камерная симфония Шостаковича, та, которая «Памяти жертв фашизма и войны». Зал просто окаменел, слушая, и аплодировал стоя!

Мы не уверены, что многие любители назвать оппонента фашистом когда-нибудь слышали эту симфонию, да и вообще Шостаковича.

ПИСАТЕЛЬ И АУДИТОРИЯ

— Раз зашла речь об Интернете... Как много времени вы проводите в социальных сетях? Интерактивное общение с читателями отнимает много времени или вы его строго дозируете?

— Никогда специально не замеряли время, которое проводим в Интернете. Да, в последние годы это время заметно увеличилось, но мы стараемся не слишком усердствовать в виртуальном общении и ведении блогов. Если этот процесс оптимизировать, то свое присутствие в Сети можно специально не дозировать. Пока сетевое общение не мешает проводить время с семьей, с друзьями, читать книги, смотреть фильмы, ходить на тренировки — в ограничениях нет необходимости.

— Заочное общение (особенно если под анонимными псевдонимами), мягко скажем, раскрепощает людей. Как часто вам приходится сталкиваться с агрессивной критикой и хамством в Интернете?

— В последнее время мы редко сталкиваемся с подобным. В наших блогах и на форумах, куда мы заглядываем, хамить и ругаться не принято. А кто не желает общаться культурно — добро пожаловать в бан. Хотя в целом в Сети грязи и злобы, конечно, хватает. Когда с подобным сталкиваемся, молча пожимаем плечами и идем дальше. О феномене сетевой вседозволенности мы даже книгу написали: «Золотарь, или Просите, и дано будет...»

— Вы регулярно приезжаете на конвенты, общаетесь с читателями, проводите мастер-классы и семинары... Зачем? Вы и в самом деле воспитываете смену или это одна из обязанностей популярного автора перед фэндомом?

— Скорее, мы отдаем долги. В начале 90-х, будучи никому не известными начинающими писателями, мы тоже ездили на литературные семинары. Только не учить, а учиться. В частности, одним из наших наставников был замечательный писатель и прекрасный человек Сергей Александрович Снегов (автор культовой советской дилогии «Люди как боги». — В. О.). Мы и сейчас продолжаем учиться, ведь в литературе нет предела совершенству. Всегда остаются вершины, которых ты еще не достиг, и нюансы, которые еще не постиг. Но шли годы, накапливались умение и опыт — и с какого-то момента мы поняли, что нам уже есть чем поделиться с начинающими писателями — какими мы сами были раньше.

Убеждены, что преемственность, традиция и передача опыта в литературе не должны прерываться. Вот и делаем для этого в меру сил что можем.

— Вы были «крестными отцами» прекрасного Международного литературного фестиваля «Звездный мост», проходившего в Харькове, который, увы, почил в бозе. Есть ли шансы на возрождение?

— Увы, в одну реку нельзя войти дважды. Что-то заканчивается, что-то начинается. Пусть лучше «Звездный мост» запомнят искрометным праздником и местом встречи друзей. В любом случае «возрожденный» фестиваль стали бы сравнивать со «старыми» «Мостами» и сравнение оказалось бы не в пользу «возрожденного». За тринадцать лет мы отдали массу времени и сил «Звездному мосту». В конце концов, надо же и книги когда-то писать! А на смену «Мосту» пришли другие фестивали, в частности, киевская «ЛиТерра», и мы с удовольствием в ней участвуем. Если со временем в Харькове найдутся организаторы для нового фестиваля — поможем, чем сможем, но в оргкомитет входить не станем. Как говорится: «Мы сделали, что могли. Пусть другие сделают лучше».

БУДУЩЕЕ КНИГИ

— Сегодня идет много разговоров о тяжелой ситуации на книжном рынке. Интернет «съедает» бумажное издательство, люди предпочитают скачивать тексты у «пиратов», а не покупать. Что вы об этом думаете? Это временное явление или начало конца привычной нам бумажной книги? Отразилось ли это на вашей работе — сокращение тиражей, уменьшение гонораров? Что надо делать с «пиратами»?

— Разумеется, описанный вами процесс затронул и нас, как и всех остальных писателей. Да, тиражи уменьшаются, гонорары падают, переизданий становится меньше. Но вместе с этим вот уже несколько лет активно растет спрос на электронные книги. Год от года все больше читателей приходит на легальные интернет-площадки и честно приобретает там «электронку» — несмотря на то, что те же самые книги можно бесплатно скачать у «пиратов». Мы искренне благодарны этим читателям — в первую очередь за понимание и уважительное отношение как к труду писателя, так и к самим себе. Уважающий себя человек ворованное брать не станет — и таких людей постепенно становится все больше. Уверены, что эта тенденция будет развиваться и дальше. А бумажная книга в обозримом будущем никуда не исчезнет, как не исчез театр с появлением кино и телевидения. Да, будущее — в первую очередь за электронной книгой, но и бумажной найдется свое место, пусть и более скромное, чем раньше.

— Нет ли в планах создания специальных продуктов вроде «акунинбука» (планшет с книгами автора, регулярно обновляемый новыми произведениями и информацией из электронных аккаунтов автора)?

— «Специальные продукты» — дело целого коллектива специалистов, а не писателя. Если нам предложат создать нечто подобное на основе наших книг — с удовольствием рассмотрим такое предложение. Но сами продолжим писать традиционные книги. А на каком носителе они в итоге будут доходить до читателя — не столь и важно.

— Отдельные популярные писатели, начиная работать в жанре фантастики, затем рвали с ней и уходили в «большую литературу» или мейнстрим — Михаил Веллер, Виктор Пелевин... Не было ли такого искушения у вашего дуэта? Или здесь у вас в качестве отдушины служат стихи и драматургия?

— Искушения уйти в «мейнстрим» насовсем или надолго у нас не было никогда. Фантастика нам интересна, в частности, дополнительной степенью свободы, которую это направление литературы предоставляет писателю, — фантастическим допущением. Возможностью заострить и гиперболизировать любую проблему, взглянуть на привычные вещи под неожиданным углом. Тем не менее, у нас, как вы верно заметили, есть и стихи, и драматургические произведения, и, к примеру, роман «Шутиха», где фантастики практически нет, зато есть гротеск, бурлеск и элементы фантасмагории. Но это не «отдушина» — нам и так дышится вполне свободно. Просто периодически возникает желание попробовать что-то новое, расширить собственную творческую палитру.

— В свое время вы заявили, что за последние 10 лет в русскоязычной фантастике практически нет серьезных прорывов, достижений. С тех пор ваше мнение изменилось?

— Прорывов, на наш взгляд, по-прежнему нет, а талантливые авторы и хорошие книги появляются. Елена Арифуллина, Дмитрий Карманов, Анна Семироль, Арина Свобода, Виктор Колюжняк, Виталий Кривонос, Ксения Медведевич, Надежда Попова, Ольга Онойко, Алексей Жарков и Дмитрий Костюкевич... Наверняка назвали не всех — есть и другие.

ПИСАТЬ – ЗНАЧИТ РАБОТАТЬ

— Как выглядит стандартный рабочий день вашего тандема? Задаете ли вы себе минимальный объем текста, который надо выполнить: 2 тыс. слов в день — как Стивен Кинг, с 7 утра и до 12 не разгибаясь — как мистер Троллоп и т.д.?

— Рабочий день начинается с утра, сразу после гимнастики и завтрака (у Олега около 9-ти часов, у Дмитрия — ближе к 10-ти) — и до обеда (у Олега — около 14–14.30, у Дмитрия — до 15–15.30). В районе 12-ти — перерыв на дополнительный комплекс китайской гимнастики или силовых упражнений, и снова за компьютер. После обеда — отдых, а вечером еще какое-то время уходит на переписку с издателями, консультации с художниками и т. д. Работаем обычно пять дней в неделю. Суббота и воскресенье — выходные.

— Как много зависит от вдохновения либо его отсутствия? Или это выдуманная проблема?

— Вдохновение мы научились генерировать. Начинаешь с утра работать, и в процессе оно обязательно приходит. Всегда. У профессионалов (не только у писателей — у актеров, музыкантов, композиторов, художников, скульпторов) по-другому не бывает. Знаем это не только по собственному опыту.

— 30 лет — большой срок и серьезное испытание даже для брака и дружбы, не говоря уже о совместном творчестве. Были ли моменты, когда Генри Лайона Олди могло не стать? Связаны ли они с разногласиями из-за работы над книгами?

— Таких моментов у нас не было. Ни разу. Были споры, были определенные разногласия, были книги, которые шли очень тяжело, но вопрос о распаде нашего тандема не вставал никогда.

— Как вы относитесь к литературным сериям? «Метро», «С.Т.А.Л.К.Е.Р.», «Дозоры» и т. д.? Не было желания запустить серию «от Олди»?

— К данным сериям относимся как к продукции развлекательной индустрии. Которая тоже может быть изготовлена весьма качественно, а может и не очень, мягко говоря. К примеру, роман «Остальное — судьба», написанный Михаилом Успенским в серию «С.Т.А.Л.К.Е.Р.», в свое время прочли с удовольствием. Успенский — он и в «С.Т.А.Л.К.Е.Р.е» был Успенский, светлая ему память. Увы, таких авторов и таких книг в «проектных» сериях — раз-два и обчелся...

Желания запустить серию «от Олди» не возникало никогда. А вот предложения написать что-нибудь в тот или иной «проект» поступали не раз. До сих пор мы всегда отказывались. Очень надеемся, что будем отказываться и впредь.

— Будет ли когда-нибудь написан «эпик» от Олди? Многотомный фэнтэзийный роман-«опупея» со всеми атрибутами жанра: большое зло, угрожающее всему живому, группа отважных героев, обреченный поход-квест за артефактом и т. д.?

— В планах такого нет, но зарекаться не станем. Впрочем, если мы когда-нибудь и сподобимся на такой «эпик», то наверняка в итоге все вывернем наизнанку и приправим изрядной долей иронии.

— Вы написали большое количество книг и прочитали огромное количество лекций, связанных с литературой, благодаря чему досконально знаете все приемы, жанровые особенности, правила и принципы построения текста, «крючки», на которые ловят читателя. Чего сейчас в книгах Олди больше: творческого наития или профессионального ремесла?

— Всех приемов, «крючков» и нюансов литературного творчества не знает никто. И мы не исключение. Мы постоянно продолжаем учиться. А чего больше в наших книгах, даже и не знаем — никогда не мерили процентное соотношение творческого наития и профессионального ремесла в своих произведениях. Но знаем точно: необходимо и то, и другое. На чем-то одном далеко не уедешь. А уж чего в наших книгах больше — пусть судят критики, литературоведы и читатели.

Кстати, их мнения по данному поводу зачастую расходятся на 180 градусов. Но пусть измеряют, пусть спорят — ничего не имеем против. А мы лучше книги писать будем.

— Банальный вопрос и, возможно, уже звучавший, но все же: какую из написанных книг вы больше всего цените? Отдельно Олег и отдельно Дмитрий?

— Какую часть тела вы цените больше? Наше творчество — единый организм, и мы не в силах выделить какую-то особенную, самую любимую часть. Все книги до̀роги, каждая по-своему. Но в каждый конкретный момент времени дороже всегда та книга, которую сейчас пишем или которая только что закончена. Иначе зачем тогда вообще писать эту книгу?

ЛИТЕРАТУРА И МАССКУЛЬТ

— Как по-вашему, почему популярнейшие в России фантасты Роберт Шекли и Гарри Гаррисон были условно менее любимы у себя на родине? Да, популярны, да, уважаемы и оценены по достоинству, но статуса «рок-звезд» литературы не снискали?

— Наверное, тут сработал «эффект запаздывания». Пик популярности Гаррисона, Шекли (нам посчастливилось быть знакомыми с обоими) и ряда других зарубежных авторов в англоязычном мире пришелся на 60–70-е годы ХХ века. А наш читатель тогда только начинал их узнавать по немногочисленным переводам. Более полно с их творчеством наши читатели познакомились позднее, в 1990–2000-е годы. И тогда же зарубежных писателей начали приглашать на конвенты в Россию и Украину. Популярность была бешеная, и в этом нет ничего удивительного: созданная в 60–70-е годы высокая репутация, плюс множество «новых» книг, приезд авторов на фестивали. Живые легенды! Классики фантастики! А за рубежом им на смену пришли другие писатели, чьи книги только начали доходить до нас в переводах. Вот гости и поражались собственной популярности на просторах бывшего СССР.

— Три художественные книги, которые стоит взять с собой на не­обитаемый остров?

— Из художественных — только «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Круза» Даниэля Дефо. Остальные две — какие-нибудь толковые справочники или пособия по выживанию в дикой природе. А если удастся выжить и появится свободное время — его можно будет использовать, в числе прочего, и для написания собственной книги.

— Лучшая экранизация фантастического романа – это... ?

— «Собачье сердце» Бортко. «Властелин колец» и «Хоббит» Джексона.

— В последнее время набирает оборот производство высококачественных дорогих сериа­лов, в том числе фантастических — от экранизаций комиксов и до научно-фантастических лент. А сериал по мотивам фантастической саги Джорджа Мартина и вовсе бьет все рекорды. Что вы думаете об этом явлении?

— Повышение качества — это всегда хорошо. Сериалы в данном случае не исключение. Современные сериалы с толковыми сценариями, живыми диалогами, лихо завернутой интригой, хорошими актерами и качественными декорациями и спецэффектами — это однозначно лучше, чем картонная «тележвачка» предыдущих лет. Лучшие из них задают новый уровень, к которому волей-неволей приходится стремиться остальным — иначе популярности и прибыли не видать. Не видим в этом процессе ничего плохого.

— Это мнение наблюдателя или зрителя?

— Сами мы кое-какие современные сериалы тоже смотрим — в частности, ту же «Игру престолов». Но больше предпочитаем качественный «полный метр».

— На последнем Росконе вы снова получили награду, на сей раз за роман «Побег на рывок». Как много читателей спросило вас: это не капитаном Алатристе вдохновлялось? Как вы сами относитесь к этой серии замечательного испанца Артуро Перес-Реверте?

— Мы любим и ценим творчество Перес-Реверте в целом и серию про капитана Алатристе в частности. Но сходство капитана и Диего Пераля лежит на поверхности, и читатель, который знаком с Испанией только по книгам Перес-Реверте, сразу это видит. А сходства событий в Эскалоне, описанных нами, с Мадридским восстанием 1808 года он не видит, и сходства осады Бравильянки с осадой Сарагосы тоже зачастую не видит. Хотя у Перес-Реверте есть книга о Мадридском восстании «День гнева». Поэтому скажем: и Перес-Реверте, и мы вдохновлялись одними и теми же историческими событиями, одними и теми же историческими прототипами. Кстати, пьесы Лопе де Вега вдохновляли нас не меньше, чем книги Перес-Реверте.

ЗА ПРЕДЕЛАМИ РАБОЧЕГО СТОЛА

— Вы известны не только как писатели, но и как мастера боевых искусств (у Олдей — черные пояса по каратэ), причем практикуете по сей день. Это привычка, потребность, часть образа жизни? Или просто «для здоровья полезно»?

— Это путь. Он включает в себя и образ жизни, и потребность, и необходимость поддерживать здоровье, и удовольствие, и тяжелый труд. Это стержень, на котором мы держимся. Опять же, когда видишь на тренировке людей, которым уже за семьдесят, понимаешь, что ты еще очень молод.

— Приходилось ли применять навыки за пределами татами?

— Навыки за пределами татами применяются не тогда, когда надо бить кулаком в лицо. Главный навык каратэ — улаживать конфликтную ситуацию, не прибегая к ударам.

— Мифологизирована ли (и, если да, то насколько), по-вашему, философия восточных боевых искусств? Грубо говоря, нужно ли, чтоб стать мастером, часами медитировать, глядя в пупок?

— Если заниматься единоборствами по спортивным методикам (график, чемпионат, медаль, тренерская работа) или, скажем, по армейско-полицейским (формирование практических навыков за кратчайший срок), то философия не нужна и даже вредна. Философия, как система взглядов на жизнь, как способ изменения сознания, необходима в том случае, если ты ставишь во главу угла победу над собой, над ленью, возрастом, болезнями. Тогда все прит­чи со временем обретают практический смысл, а медитация становится необходимой частью гармонии духа.

Мастером же можно стать в обоих случаях. Просто цели разные, и мастерство тоже разное.

***

— Что бы вы хотели пожелать своим читателям [из Якутии]?

— Всегда сохраняйте тепло в душѐ, несмотря на самые лютые морозы и перипетии судьбы.